Цикл «Скитальцы» Марины и Сергея Дяченко внешне подобен остросоциальному европейскому артхаусу. В условно средневековом и слегка фэнтезийном антураже перед читателем проводят вивисекцию чувств, априори воспринимаемых цельными, святыми и всепобеждающими. Такими как любовь, дружба, смелость, талант, порядочность и самоуважение. Будь мастерство авторов чуть меньше, повествование скатилось бы в пошлость. Однако написано так, что героям не только сопереживаешь – в них будто вселяешься. Вне зависимости от возраста, пола и статуса персонажей.
Проблемы и темы рассматриваются жизненные, без ложной стеснительности и фальши. Да, есть половая жизнь супругов, измены, промискуитет и проституция. Случаются поединки, сражения и забивание одного толпой до смерти. Существуют аристократические интриги, семейные дрязги, деспотия в шайке или труппе и пыточная в суде. Бывают повзрослевшие до срока и великовозрастные дети. Люди разные: злые и добрые, подлые и благородные, звереющие добряки и раскаявшиеся злодеи. И каждый раз супруги Дяченко замирают на грани 16+. Умалчивают подробности, без которых вполне можно обойтись.
С классической русской прозой романы «Скитальцев» также роднит многое. Подробнейшие психологические портреты персонажей, многажды меняющих как точку зрения, так и основные черты. Сложнейше поданные взаимоотношения отцов и детей, ученика и учителя, случайных знакомых, мужчины и женщины. Жизнь, представляемая путём без конца, вечным движением души и тела. Постоянно задаваемые читателю каверзные вопросы, нарочно оставленные без ответов. Отсутствие установки на зрелищность и развлечение, не делающее повествование скучным.
Черты новейшего времени тоже легко различимы. Парадоксально, но мир Дяченко материален до материализма. В нём призрак тощ, сутул и близорук, а способность к магии не волшебство, а свойство вроде рудиментарного органа, позволяющее влиять на окружающую действительность. Бога в этом мире нет. Ни всеблагого, ни равнодушного, ни даже мёртвого. Его будто и не было вовсе. Есть люди, люди-маги и некая Третья Сила, воспринимаемая как имеющее самосознание и волю злое начало. Только люди и то, что можно назвать дьяволом. Жуткое место.
Кастрат, или Привратник
Первый из четырёх романов посвящён тем людям, которые ещё и маги. Ларт Легиар и Бальтазар Эст, Великие маги прошлого, способные остановить моровое поветрие и быть драконом, разделившие меж собой земли без оглядки на герцогов, взяли ученика. Безродного мальчишку, который, казалось, не постигал Искусство, а рос в нём столь же естественно, как и взрослел. Увы, молодость и магия даже порознь не любят ограничений. Руал Ильмарранен не различал жизнь, игру и колдовство. До того момента, как старшие решили поставить его в стойло, лишив навсегда Силы. По сути, оскопив.
Сюжет двоится и параллельно переплетается. С одной стороны непоправимо искалеченный Марран, с другой его не то отцы, не то учителя, перешибившие ему спину розгой. Есть ли будущее у кастрата? А у старшего поколения, которое он должен был по праву сменить? Не ждать ли мести? Добьют или нет? Можно ли исправить ошибки, начать жить заново, будто ничего не случилось? Можно ли простить, если отрезанное никак не пришить и никогда не вырастет снова? Как жить дальше, если самые близкие люди не убили, но навсегда лишили того, без чего жить невозможно? Как жить? В чём смысл такого существования?
Действительный ужас от содеянного маскируется трижды. Формой приключенческого и местами плутовского романа, флешбэками о любви и пророчеством о пришествии Третьей Силы, которая разрушит или перекроит мир до основания. Бредёт без цели Марран, всё дальше и дальше уходя от мест былой славы. Следит за ним уже замужняя, успевшая родить другому женщина. Колесит по стране Легиар, пытаясь поймать на пророчество грядущий апокалипсис. Роуд-муви, полный смешных, страшных и сентиментальных историй. Петли дорог и случайностей, всё туже и туже стягивающие в узел, к Двери, само мироздание. Лава чувств, способная выжечь всё.
Психопат, или Шрам
После несостоявшегося конца света супруги Дяченко словно пытаются дать разгрузочный роман. Местные гусары веселиться изволят: пьют вино, бряцают шпагами, целуют служанок до обморока и лазают в окна спален, с чужими жёнами под носом у мужа покувыркаться. Лучший из гуардов – благородный лейтенант Эгерт Солль. Всё было бы прелестно, останься городок воинственных аристократов Каваррен и его порядки единственными местом и образом действия. Увы, провинцию навестили столичные студент с невестой и таинственный старик. Одни отказали гуардам в должном внимании, а другой наказал заводилу-Солля магически.
Фактически всё дальнейшее повествование становится исповедью Эгерта Солля, получившего в результате проклятия тревожное расстройство личности. Герой-любовник, непобедимый дуэлянт и лучший из гуардов внезапно превратился в труса. Перевоплощение, учитывая связанные поступки, было бы мерзким, не начнись компенсаторное развитие. Забияка Эгерт с удивлением обнаружил в себе стыд, чувство вины, совесть и буквально выраженную способность к сочувствию окружающим. С ужасом – то, что даже новые качества не позволяют ему управлять поминутно паникующим животным, которым стал он сам.
Эгерта было бы жаль, не походи его поведение до проклятия на нарциссическое расстройство личности. Чтение можно было бы бросить, не начни пытающийся перебороть трусость психопат всё больше и больше становиться нормальным человеком. Дополнительно повествование осложняется любовной линией Эгерта с Торией, той самой невестой студента, а также их противоборством с Орденом Лаш, до ужаса похожем на секту. Сверх того, отцом Тории оказывается Луаян, ученик-недоучка очередного Великого мага прошлого, Орлана, и он имеет личный интерес к проклявшему Солля старику. Наконец, в городе разражается мор – конец света локального масштаба.
Подменыш, или Преемник
Уже в прологе третьего романа устами некоего страшного старика говорится, что семейство Соллей по-прежнему мечено судьбой. К чему бы это? Эгерт и Тория давно женаты и всеми уважаемы, у них почти взрослый сын Луар и пятилетняя Алана. Но взбалмошная девица Танталь из бродячей труппы артистов знает без Шекспира, что весь мир – театр, а люди в нём актёры. Нелепое стечение случайных обстоятельств – и боготворящий отца Луар становится кукушонком, некогда счастливое семейное гнёздышко падает с дерева, супруги разлетаются кто куда, а на земле пищит никому не нужная Алана.
С Эгертом всё ясно – его нестабильная психика снова пошатнулась, но что случилось с Торией? Прошлое настигло обоих по-разному, равно выбив из настоящего. Главные герои этой истории – Луар и Танталь, но здесь супруги Дяченко редуцировали любовную линию, разведя пару друг от друга подальше. Треугольник есть, но третий лишний не мужчина или женщина, а пробудившийся в Луаре магический дар – наследство от Луаяна. Проблема усилена ещё и тем, что в Луаре вместе с магией возник Зов к некоему предмету, которым он любил играть в детстве и который давно забрал таинственный страшный старик.
Чем дальше, тем меньше Луар походит на самого себя. Его, как осознавшего свою природу фольклорного подменыша, боятся и ненавидят отец, мать, знакомые – а вскоре и весь город. За его душу борется лишь влюблённая Танталь, но что она может противопоставить магии и Зову? Сам Луар днями и ночами сидит над книгами в кабинете своего деда Луаяна, зачем-то исследует историю проклятого Ордена Лаш и ходит на кладбище. А в это время некий Сова сколотил разбойничью шайку, сравнимую с небольшой армией захватчиков, и разоряет окрестности, почти взяв в осаду весь город.
Посмертный донор, или Авантюрист
Главный герой четвёртого тома – обедневший дворянин Ретано Рекотарс, ведущий род от Великого мага Дамира, у которого сам Ларт Легиар был в услужении. Великолепный фехтовальщик и гордец, он вынужден колесить по стране и мошенничать, чтобы совсем не разориться. Начало романа застаёт его в тюрьме, в компании насильника, вора и проститутки, ждущим призрачного Судью. Приговор вынесен: через год он погибнет. Не желая смириться с проклятием, Ретано заключает договор с магом Чонотаксом Оро. Ему назначено найти и взять в жёны Алану, чтобы получить приданым написанную магом Луаяном Книгу.
Стилистика европейского артхауса никогда не даст спокойно жить меченому судьбой семейству Соллей! Если хронический психопат Эгерт способен меняться, как хамелеон, то его Тория до сих пор под впечатлением от предыдущих приключений. Танталь прижилась у Соллей соломенной вдовой пропавшего без вести Луара. Алане уже пятнадцать. Она пацанка и трудный подросток, завсегдатай кабаков и любительница сбежать из дома. Последний раз, кстати, её видели вместе с не внушающей доверия труппой бродячих артистов. Проблема в том, что на этот раз Эгерт не смог самостоятельно найти и вернуть любимую дочурку.
Повествование «Авантюриста» мечется между остросюжетным приключенческим романом и детективом. Ретано, Алана, Эгерт и Танталь играют в салочки друг с другом и смертью, у которой тысяча лиц. Безумные маги, призраки, оскорблённые аристократы, артисты, законники и мошенники всех мастей не дают скучать ни героям, ни читателю. Но что на самом деле нужно Чонотаксу Оро? Интрига не раскрывается очень долго, а после всё становится ещё сложнее. Ретано действительно вливает в порченое семейство Соллей свежую кровь, но все его усилия могут обернуться посмертным донорством.
Проклятие Первого Прорицателя
Через весь цикл проходят один образ и одна тема: Амулет Первого Прорицателя и пришествие Третьей Силы. На амулет завязано пророчество о местном апокалипсисе, им владеют в первой и борются за его обладание персонажи со второй по четвёртую книги. Маленький золотой диск с прорезью, дающий способности к прорицанию и не только. Неизвестно откуда взявшаяся волшебная вещь, сама выбирающая себе носителя. Индикатор, ржавчиной на благородном металле дающий знать о близости Того, Кто подходит к Двери Мироздания с Той Стороны и стучится. Умоляет, требует и заставляет впустить.
Так ли виновата стилистика европейского артхауса в садомазохистских злоключениях героев цикла? Ведь Бога в мире «Скитальцев» нет, есть лишь обыкновенные люди, сверхлюди с магическими способностями и то, что по праву может назваться дьяволом. Люди всегда стремились достичь невозможное, хотя бы заглянуть туда одним глазком. Похоже, что Великий Искуситель исполнил эту мечту и дал Первому Прорицателю такую возможность. Вот только золото дарёной побрякушки ржавеет, и лучший друг стал Безумным Старцем, а после и Привидением Лаш, породившим печально известный Орден.
Но кто тогда маги, коим придётся хуже всех после воцарения Третьей Силы? Привратником может быть только маг, который не маг, всеми брошенный и смертельно обиженный. На ответ может натолкнуть лишь традиция русской классической литературы, веками поучающая, вечно ищущая истину и Бога. Маги – это люди, которым дано более чем другим. Забывшие об ответственности за Силу и считающие, что им дозволено всё. Именно из их редеющего за гордыню числа родится Привратник, способный стать как предателем для всего мира, так и жертвой во искупление. Но ему надо напомнить, что он – тоже человек. Болью.
Цикл «Ведьмин век» Марины и Сергея Дяченко по сути не является трилогией. Это дилогия, последняя книга которой разбита на два тома из-за большого объёма. Было бы чудом снова увидеть прежний стиль спустя более десяти лет, но всё равно обидно. Разница налицо: литература психологически осложнённого магического реализма сменилась натуралистическим комиксом. Причина видится в попытке соответствовать вкусам поколения, молодого сейчас. Тот факт, что прежним читателям продолжение кажется сценарием клишированного американского фильма, особой роли для авторов и молодёжи не играет.
*** Вихрь
Разделение "дилогии" оформлено мастерски: в мире произведения прошло тридцать лет, и всё встало с ног на голову. Ведьмы заняли место привилегированного меньшинства с особенностями, а инквизиторы – соцработников. Фокус в том, что в народе это не поняли, а контролировать всё и вся невозможно. В центре внимания инквизитор Мартин Старж. Бывшие активными участниками основного действия Ивга и Клавдий стали родителями, стремящимися во всём контролировать отпрыска. Старые проблемы, решения и герои ещё не сошли со сцены, но уже выполняют функции общего фона и бога из машины.
Поколения в книгах 2020 года не противостоят друг другу, но разница показана по тексту множество раз. Общая тенденция в том, что родители самостоятельны с детства и основательны во всём, а детям приходится расти в тени их величия и искать свои пути. Так, Клавдий в оперативном режиме – ходячая крепость, тогда как Мартин лишь что-то хищное и бронированное. Руфус, один из возрастных кураторов, часто разражается тирадами о том, что Мартин – не знающий нужды и боли золотой мальчик. Наблюдая выходки Мартина, сложно разглядеть в нём ещё и талант, отличный от отцовского.
Женская половина героя представлена Эгле Север – ведьмой, влюбившейся в Мартина. Ивга осталась лисой, а Эгле сравнивается с волчицей. Дело тут не в размере и силе «тотемов», а, скорее, в разнице реакций на раздражители. Первая думает и хитрит, несмотря на бездну вместо «колодца», а вторая, имея неполные семьдесят единиц, лезет на рожон и рвёт зубами. Ивга прошла стадии девочки, женщины и матери, став чем-то большим. Эгле целиком укладывается в модный шаблон обжёгшейся на любви офисной стервы. Появление суперспособностей не делает её образ ни сложнее, ни человечней.
Секс, насилие и сценически отрисованные поединки традиционно для супругов Дяченко поданы на честные 16+. Достаточно вспомнить гуарда Солля, немага Руала, отступника Игара, школьника Дениса и других. Старая и современная части «Ведьминого века» сходны здесь с ними и между собой. Разница в том, что комплекс «хорошего» и «плохого» вместо точно настроенной оригинальной подборки оказался стандартизирован в продолжении под западные литературу и кинематограф. Надоевшие клише совсем не то, что ожидаешь от М. и С. Дяченко. Вряд ли такому обрадуются и все молодые читатели поголовно.
Конфликты и их решения упали ниже отметки 12+, они будто взяты из женской литературы. С проблемами «Мама меня больше не любит» и «Папу вообще боюсь» нормальный мальчик сталкивается в младшем подростковом возрасте. Предположим, на детях гениев природа отдыхает. Но в современном двухтомнике всё неразрешимое разруливает муж и отец Клавдий; причём, судя по тексту, совершенно волшебным образом. Там, где детали действительно важны, включается инфантилизм и скрипит Deus ex machina. Показательно, что финал с эпилогом скомканы подобным же образом. Неужели ещё не конец?
*** Лебеди
М. и С. Дяченко – авторы, меняющие стиль сообразно запросам актуальной аудитории, и это лишь доказывает их редакция старого романа в 2020 году. Мастерство никуда не делось. Новые книги по-прежнему сильны интригой, всё так же делают петли и неожиданные ходы. Сюжет их повторяет моменты «Ведьминого века», но предугадать, чем это кончится и чем обернётся в перспективе, невозможно. Подобное уже было: достаточно вспомнить цикл «Скитальцы». Вопрос, для чего нужны повторения, каждый раз получает свой ответ. Нюансов множество, но узнать их лучше самостоятельно.
К примеру, для чего важны чугайстеры и нави, проведённые по всему циклу? Начальная легенда о муже, заступившемся за ту, в ком он видел жену, и финальная о ведьме, проклявшей селение, люди которого поступили с ней не по совести? Мне кажется, что ведьмы и нави – порождение одного и того же греха, а инквизиторы с чугайстерами одинаково не лечат болезнь, а борются с симптомами. Первые прекрасны и романтичны, а вторые отвратительно натуралистичны. Различие между ними чисто стилистическое – но супруги Дяченко как раз и славятся стилевой эквилибристикой.
Что даёт связка гуси-Мартин? Клавдий иррационально боится гусей, а у Мартина Турского отношение к ним меняется от покровительства до зарезать и зажарить, чтобы не шумели. Параллелизм младшего Старжа и святого вроде бы понятен. Тот тоже сражался лишь с преступниками, а к врагам выходил с крестом и уговорами. Но у колдуньи Ящерицы в «Привратнике» был обычный муж Март, не испугавшийся магов. А ещё в цикле есть вредное кормление уже не диких лебедей и ведьмы, пытающиеся быть балеринами. Лиса и Старж рождают Мартина; и тут же шумные стражники-гуси, спасшие Рим и мир. Намёк на творчество вообще?
Перевёрнутый, увенчанный троном вихрь в продолжении обернулся зелёным холмом, над которым вскоре закружился уже нормальный вихрь. Помимо отсылок к влюблённым дантовского ада, есть ещё и собственно дяченковские. В финале «Привратника» схожим образом проявила себя Третья Сила, грозящая миру апокалипсисом: бешено вращающаяся серая воронка, вдруг вывернувшаяся в конус горы. Здесь Мартину и Эгле постоянно приходится искать третий путь меж двумя равно неприемлемыми. Являются ли они проводниками той Силы? Если и да, то освещение её сменилось с негативного на позитивное. Почему?
*** Время
Законченным назвать цикл по-прежнему нельзя. Таким он и останется. Любое новое произведение Дяченко без мужской половины будет неполным. «Ведьмин зов» и «Ведьмин род» достойны своего предшественника, хотя большинству старых читателей они покажутся примитивными. Увы, новые книги пишутся для новой аудитории. Динамичнее, проще, красочнее, наивно в целом и натуралистично в частностях. Быть может, «ведьмин век» имеет значение эпохи, «зов» становится запросом, а «род» – ответом? И встаёт над миром силуэт песочных часов – соединённые тонкой частью гора и вихрь – само Время?
Когда экранизация удаётся, она обретает самостоятельность. Именно это и случилось с фильмом «Он — дракон».
Не стоящими внимания становятся расхождения с книгой «Ритуал» Марины и Сергея Дяченко, узкая половозрастная направленность и смещение гендерных акцентов. Такой фильм просто смотришь и получаешь удовольствие.
Завораживающе красиво. Останови кадр в любой момент, и получишь произведение живописи со сложной и законченной композицией. И так — от начала и до конца.
Вглядитесь в эти мазки, почувствуйте их. Каждый ложился вдумчиво и размеренно, художник никуда не спешил.
Услышьте симфонию живописи, уловите общее настроение картины.
***
Причудливое изображение дракона на снегу.
Исконный свадебный ритуал, неуловимо знакомые дома, одежда и утварь.
Малая лодочка с девой на глади спокойного озера, с грозою и бурей налетевший змей-похититель.
Заснеженные поля и леса, широкое небо и бескрайнее море, острые скалы, глубокие тёмные пещеры.
Тёплый огонь костра и яростное пламя дракона.
Яркие краски и тьма, их сочетания и контрасты.
Страшная история и кукольный театр света и теней на холсте.
Сокрытый туманами райский остров.
Шатёр для двоих.
Летать вместе с ветром.
Увидеть ветер.
Музыка.
Стихи.
Песни.
Игры, танцы и полуобнажённые юноша и девушка, невинные и естественные, тянущиеся друг к другу.
Сказка, чистой воды глоток.
Волшебная история любви.
Романтика.
Супружество, выросшее из детской дружбы и юношеской влюблённости.
Рождение ребёнка.
Семья.
***
Любить не страшно — страшно не любить.
Мысли.
Цитаты супругов Дяченко приводятся по тексту «Он – дракон»: Интервью с Мариной и Сергеем Дяченко» от 18.11.15 года. Мой дальнейший текст содержит спойлеры.
***
Сергей Дяченко: «Роман «Ритуал» для нас любимый, и мы очень многого ждали от фильма … Скажу лишь одно: у нас были замечания, предложения по черновой сборке, но главная доминанта — это огромная благодарность … всем тем, кто работал над картиной. Они смогли перенести на экран душу нашего романа».
Марина Дяченко: « «Ритуал» здорово изменился на пути от книги к экрану. Для нас это происходило поэтапно, шаг за шагом. С нашей точки зрения, сейчас история рассказана по-другому, но это всё та же история о любви, которая невозможна».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
По мнению авторов, экранизация удалась. Как их давний читатель, я очень рад этому, поскольку мне фильм также очень понравился. Любое вторичное произведение рассматривается прежде всего в сравнении с первоисточником, с оригиналом. Замечательно, что здесь оно получило не только предварительное благословение, но и последующую столь высокую оценку супругов Дяченко. Это действительно редкое явление в кинематографе.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
К сожалению, «Он – дракон» не смог избежать менее очевидного и более пошлого сравнения. Я говорю про серию фильмов «Сумерки». Ну что же, от этого тоже никуда не деться. Считаю сходство двух этих фильмов чисто внешним, поскольку внутренне они различаются кардинально. Чем именно? Укажу лишь самое, по моему мнению, значимое. Вампир – олицетворение модной концепции «доброго зла», он убивал, убивает и нуждается в убийстве людей, даже если впоследствии решил себя сдерживать. Арман рождён из пепла сожженной отцом-драконом девушки, но сам он не убийца и людьми не питается. Эдварда никак нельзя назвать юным, он личностно развитее и несопоставимо опытнее Беллы. Отношения Армана и Мирославы равны, они оба дети, взрослеющие вместе и благодаря друг другу. Мирослава не мечется между экзотичным красавцем драконом и героическим брутальным витязем, не встречается по-современному то с тем, то с другим, не пробует ухажёров «на вкус» и не взвешивает их достоинства и недостатки для того, чтобы сделать окончательный выбор. Наконец, у Мирославы отсутствует современный страх перед беременностью, она рожает ребёнка, и это для неё естественное продолжение и следствие любви. Моё мнение – «Он – дракон» никак нельзя назвать русскими «Сумерками».
***
Сергей Дяченко: «Когда мы обсуждали подходы к сценарию, то, кроме славянского мира, произошло очень важное изменение».
Марина Дяченко: «В фильме есть эпизоды, которые меня просто заворожили. Зацепили подлинной эмоциональной привязкой к настоящему мифу, а миф — это жуткая штука. Память о нем сидит в подсознании у каждого из нас, и, если вылезет из-под будней только краешек этого древнего и жуткого, сразу побегут мурашки по коже».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Вот для чего в фильме появился посыл к славянским народным сказкам. Именно посыл, который не делает, да и не может сделать из современного фильма эту сказку, даже в лубочном её варианте. В романе «Ритуал» использовалась средневековая европейская литературная легенда (принцесса-дракон-рыцарь, похищение-квест-освобождение), здесь на неё наложилось мифологическое жертвоприношение в культурном поле страны и народов, в которой и для которых были написана книга и снят фильм («невеста» Ящера, человеческое жертвоприношение). Мурашки по коже побежали не у одной Марины Дяченко! Сценаристы – молодцы, всколыхнули генетическую память. Более того, я не вижу в фильме ставшего привычным до обыкновенности надругательства над русскими (славянскими) культурой и сказками. Над сказкой здесь не глумятся смеха ради, не подменяют в ней ни моральную составляющую, ни поучительную. Мирослава – лишь младшая дочь, а Игорь – далеко не единственный потомок героя. Старшая, Ярослава, уже отказала Игорю. Почему, впоследствии становится ясно всем: Игорь не достоин славы своего рода, он его позорит, и сам брак для него лишь средство стать князем. Отказала старшая княжна – тут же посватался к младшей. Кормчий тоже происходит из рода драконоборца. Он двоюродный старший брат Игоря, «дядька», зрелый мужик, богатырь, и на исусика-Игоря или на маугли-Армана не похож ни внешне, ни внутренне. Он цельный, добрый, сильный, честный, совестливый, ответственный и немногословный. Он до последнего пытается направить на путь истинный младшего родственничка, а после своей рукой карает его при честном народе. Они с Ярославой любят друг друга, и лишь давнее обещание заботиться об Игоре отнимает у него возможность самому посвататься к любимой. Именно Кормчий-богатырь и Ярослава-царевна традиционные сказочные персонажи, именно они женятся и наследуют трон. Это показано не смотря на то, что история в фильме и книге совсем про другое – про любовь, которая невозможна. Никакого искажения исконных образов Добра и Зла, никакой подмены не произошло. Сказка осталась нетронутой, она в стороне и на своём месте, развивается параллельно фантастической любовной истории Мирославы и Армана. Традиции отдана дань уважения путём введения вторичной ветви сюжета. Это дорогого стоит при лимитированном времени кинематографического произведения.
***
Сергей Дяченко: «… Произошло очень важное изменение с образами героев. В романе это тоже была история первой любви, но более зрелых людей, истосковавшихся в своем одиночестве. В фильме это самые первые пробуждения чувств у очень юных людей. Это то, через что проходит каждый из нас».
Марина Дяченко: «Кастинг нас устраивает чуть более, чем полностью. Матвей Лыков — совершенно точно не человек. Он инопланетянин или заколдованный зверь, которого не хочется расколдовывать, он хорош и так. … Мария Поезжаева … очень искренняя и обаятельная. … Княжна Мирослава, казалось бы, просто девушка, хоть и княжна, просто ребенок, хоть и замуж выходит. Любая может поставить себя на ее место. И пережить вместе с ней все приключения в логове дракона».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Крупные цитаты, но считаю их необходимыми.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Мирослава действительно просто девчонка из средней школьной параллели и никак не тянет на русскую сказочную красавицу. Она девушка-ребёнок, непосредственный и действительно живой представитель современной культуры. Маша и Медведь, в данном случае Дракон. Помимо озвученного авторами изменения возраста героев, в фильме также оказались смещены гендерные акценты. Супруги Дяченко славятся тем, что в своих книгах равноценно и правдоподобно показывают персонажей обоих полов, но в фильме этого нет. Здесь показано женское становление личности и женский вариант инициации, взросление девочка-девушка-женщина (жена и мать). В заслугах фильма и то, что, в отличие от многих и многих голливудских и российских фемина-фильмов, мужчины в нём не осмеяны и не сведены до уровня бесполезных несамостоятельных ничтожеств. Мужчины – причём настоящие – есть, но они и их действия преимущественно остались на втором и третьем планах, поскольку не важны для сюжета. Я лично не вижу ничего страшного или оскорбительного в этом. Есть фильмы «для мальчиков», так почему нельзя быть фильмам «для девочек»?
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Арман тоже не вписывается в традиционный образ чудовища из «Аленького цветочка», «Финиста – ясного сокола» или «Седого медведя», и проблемы у него совсем другие. Он куда ближе к образу оборотня из современных литературы и кинематографа, чем к любому из сказочных персонажей. Узнаёте страдальца из любого произведения жанра «ужас»? Первый раз случайно перевоплотился, наломал дров и испугался содеянного, теперь сидит в полнолуние в подвале на цепи и отчаянно мечтает стать человеком. Оборотничество воспринимается им как проклятие, а не развлечение «побегать-полаять».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Фильм полон крупных планов поджарого торса Армана и Мирославы в свободно висящей ночнушке, но в этом я не усматриваю ничего вызывающего. Позирование и танцы – не более чем режиссёрский ход для привлечения юных зрительниц. Типаж для любования выбран удачно. Это экзотичный и романтический чужак с лицом в два раза уже, чем у большинства девочек, процентом жира не более 8 и мускулами, как верёвки. Непривычная даже для нашей средней полосы (молчу про Сибирь) мужская внешность! Она объясняется тем, что Матвей работает моделью во Франции. Отец его, кстати говоря, играл Казанову в российском криминальном сериале и также пользовался большим успехом у дам. Никакого намеренного соблазнения со стороны дракона я не вижу – он так живёт и так ходит на своём чудо-острове, а Мирослава с собой чемодан нарядов прихватить элементарно не успела, извините. Сухой мужской торс, жилистые руки и ноги, мирославины худенькая котёночья спинка, жалобно торчащие коленки, хрупкие локотки и ключицы могут показаться кому-то навязчиво сексуальными? Вы серьёзно? Эрос присутствует, конечно, но это лишь идиллическое и, подчёркиваю, платоническое изображение первой любви. Всем сомневающимся предлагаю вспомнить фильм «Голубая лагуна» 1980 года. В «Он – дракон» как раз таки отсутствует навязчивое софт-порно шоу современного ТВ и MTV. Если объяснить на пальцах и на них же посчитать, то не демонстрируются через одежду и без неё половые органы, грудь и ягодицы, не используются приглашающие к соитию позы, нет имитирующих половой акт движений «танца», нет намёков на оральный секс и садо-мазо унижение, нет даже секундных кадров-непристойностей диснеевских мультфильмов. Вместо ставшей уже привычной пошлости – счастливая первая любовь, рождение ребёнка и создание семьи при сохранённой связи с родителями.
***
Сергей Дяченко: «Меня лично особенно потряс финал картины. Такого катарсиса я не испытывал уже давно».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Я тоже в восхищении от финала, но катарсис смог испытать не один, а целых три раза подряд.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Фильм я вижу как в основном удачную попытку соединения мифологической волшебной сказки и литературы, традиции и современности. Мирослава, Арман и Игорь персонажи литературные и современные, а Кормчий и Ярослава – сказочные и традиционные. Соединены они, как водится, любовными отношениями. Сюжет ведут два совмещённых на Игоре любовных треугольника: основной (Игорь-Мирослава-Арман) и второстепенный (Игорь-Ярослава-Кормчий). Ярослава предпочла Кормчего – восторжествовало Добро, Мирослава предпочла Армана – восторжествовала Любовь. Зло было наказано и в традиционной, и в современной системе координат. Катарсис.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Интересна борьба драконьей и человеческой сути в личности Армана. Он ведь не просто дракон, он дракон-оборотень. Оборотничество как соединение звериного и человеческого, инфернального и божественного. Внутренний раскол, конфликт и борьба этих двух начал прекрасно показаны в фильме. В романе «Ритуал» было ещё одно чудовище-оборотень, обитатель морской бездны. Оно, в отличие от Армана, природным противником которого и являлось, раздвоением личности не страдало. В фильме второго монстра нет (если не считать таковым Игоря), но зато появилось прямо-таки христианское схимничество Армана, который годами затворяет зверя в себе и в горе, чтобы тот не вырвался на свободу и не причинил никому зла. Мирослава, полюбив не чудовище, а мальчишку, спасла пробудившуюся, ранимую и одинокую человеческую душу существа, изначально лишь наполовину являющегося человеком. Полного снятия чар, как в «Аленьком цветочке», не произошло, но оно и не требуется в данной системе координат. Арман сохранил способность перевоплощаться в дракона, но уже подконтрольно, и теперь он человек с волшебными способностями. Это доказывается рождением девочки естественным путём вместо обычного «клонирования сожжением» мальчиков. Катарсис.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Очень важен также сюжетообразующий конфликт-противопоставление истинного и кажущегося злодеев: Игоря и Армана внешне, Ритуального и Человеческого в душах Армана и Мирославы внутренне. Первый до последнего выглядит героем, Арман и Мирослава по наследству и незаслуженно получают все возможные тумаки, хулы и шишки. Образ Игоря достаточно прост и одновременно сложен, он отыгрывает роль свадебного генерала или, скорее, чучела Масленицы на чужом празднике жизни. Всё в фильме сделали за него Кормчий и Арман, без них он не нужен. Игорь выступает олицетворением пустого Ритуала, изжившего себя за давностью лет по причине изменившихся условий. Это робот, запрограммированный двумя основными директивами: дракон должен быть убит, принцесса должна выйти замуж за героя. Живые души Армана, Мирославы, а также Кормчего и Ярославы спасены, мёртвый Ритуал повержен. Катарсис.
облако тэгов
